Виталий Григорьевич (р. 1930), языковед, действительный член (1985), президент (в 1990-91) АПН СССР. Президент МАПРЯЛ (с 1991). Труды в области культуры речи, стилистики, лингвострановедения, проблем преподавания русского языка как иностранного. Государственная премия СССР (1979).
---
Дмитрий Павлович (р. 1929), российский математик, член-корреспондент РАН (1991). Труды по математическому моделированию. Государственная премия СССР (1981).
---
Николай Иванович (1817-85) , российский историк, писатель, член-корреспондент Петербургской АН (1876). Один из руководителей Кирилло-Мефодиевского общества. Сторонник украинской культурно-национальной автономии. Труды по социально-политической и экономической истории России и Украины. Исследования и публикации украинского фольклора, древних актов. Сборники стихов "Украинские баллады" (1839), "Ветка" (1840), исторические пьесы "Савва Чалый", (1838), "Переяславская ночь" (1841); повести на украинском и русском языках. Автобиография.

Костомаров (Николай Иванович) - знаменитый русский историк, род. 4мая 1817 г. в слободе Юрасовке Воронежской губ., Острогожского у. Отецего был местный дворянин-помещик, мать - малороссийская крестьянскаядевушка, прежде крепостная его отца, учившаяся в одном из московскихпансионов. Позднее отец К. женился на ней, но К. родился до брака и хотяотец собирался усыновить его, но не успел этого сделать. Отец К.,поклонник французской литературы XVIII в., идеи которой он пыталсяпрививать и малолетнему сыну, и своей дворне, был вместе с тем жестокимпомещиком; в 1828 г. он был убит его дворовыми людьми, похитившими приэтом скопленный им капитал. Мать К. отдала его в воронежский пансион,но, пробыв там около двух лет, он был исключен за шалости. Затем онпоступил в воронежскую гимназию и, окончив здесь курс, в 1833 г.сделался студентом харьковского университета. Уже в первые годы учениясказались блестящие способности К., доставившие ему, от учителеймосковского пансиона, в котором он при жизни отца недолго учился,прозвище "enfant miraculeux". Природная живость характера К. с однойстороны, низкий уровень учителей того времени - с другой не давали емувозможности серьезно увлечься занятиями. Первые годы пребывания вхарьковском университете, историко-филологический факультет которого неблистал в ту пору профессорскими дарованиями, мало отличались в этомотношении для К. от гимназии. Сам К. много работал, увлекаясь токлассической древностью, то новой французской литературой, но работы этивелись без надлежащего руководства и системы, и позднее К. называл своюстуденческую жизнь "беспорядочной". Лишь в 18З г., когда на кафедревсеобщей истории в Харькове явился М. М. Лунин, занятия К. приобрелинесколько более единства. Лекции Лунина оказали на него сильное влияние,и он с жаром отдался изучению истории. Тем не менее, он так еще смутносознавал свое настоящее призвание, что по окончании университетапоступил было в военную службу. Неспособность его к последней скоростала, однако, ясна и начальству его, и ему самому. Увлекшись изучениемсохранившегося в г. Острогожске, где стоял его полк, архива местногоуездного суда, К. задумал писать историю слободских казачьих полков. Посовету начальства, он оставил полк и осенью 1837 г. вновь явился, вХарьков с намерением пополнить свое историческое образование. В этовремя усиленных занятий у К., отчасти под влиянием Лунина, сталскладываться взгляд на историю, в котором были оригинальные чертысравнительно с господствовавшими тогда среди русских историковвоззрениями. По позднейшим словам самого К., он "читал много всякогорода исторических книг, вдумывался в науку и пришел к такому вопросу:отчего это во всех историях толкуют о выдающихся государственныхдеятелях, иногда о законах и учреждениях, но как будто пренебрегаютжизнью народной массы. Бедный мужик-земледелец-труженик как будто несуществует для истории; отчего история не говорит нам ничего о его быте,о его духовной жизни, о его чувствованиях, способе его радостей ипечалей". Мысль об истории народа и его духовной жизни, впротивоположность истории государства, сделалась с этой поры основноюидеей в кругу исторических воззрений К. Видоизменяя понятие о содержанииистории, он раздвигал и круг ее источников. "Скоро, говорит он, я пришелк убеждению, что историю нужно изучать не только по мертвым летописям изапискам, а и в живом народе". Он научился малорусскому языку, перечитализданные народные малорусские песни и печатную литературу на малорусскомязыке, тогда очень небольшую, предпринимал "этнографические экскурсии изХарькова по соседним селам, по шинкам". Весну 1838 г. он провел вМоскве, где слушание лекций Шевырева еще более укрепило в немромантическое отношение к народности. В эту пору К. сам начал писатьпомалорусски, под псевдонимом Иеремии Галки, и в 1839 - 41 гг. выпустилв свет две драмы и несколько сборников стихотворений, оригинальных ипереводных. Быстро подвигались вперед и его занятия по истории. В 1840г. К. выдержал магистерский экзамен, а в 1842 г. напечатал диссертацию"О значении унии в зап. России". Назначенный уже диступ не состоялся,вследствие сообщения архиепископа харьковского Иннокентия Борисова овозмутительном содержании книги. Хотя речь шла лишь о несколькихнеудачных выражениях, но проф. Устрялов, по поручению министерстванародного просвещения разбиравший труд К., дал о нем такой отзыв, чтокнигу велено было сжечь. К. дозволено было написать другую диссертацию,и в конце 1843 г. он представил в факультет работу под назв. "Обисторическом значении русской народной поэзии", которую и защитил вначале следующего года. В этом труде нашли яркое выражениеэтнографические стремления К., принявшие еще более определенный видблагодаря сближению его с целым кружком молодых малороссов (Корсун,Кореницкий, Бецкий и др.), подобно ему с энтузиазмом мечтавших овозрождении малорусской литературы. Немедленно по окончании своей второйдиссертации К. предпринял новую работу по истории Богдана Хмельницкогои, желая побывать в местностях, где происходили описываемые им события,сделался учителем гимназии сперва в Ровне, затем (1845) в Киеве. В 1846г. совет киевского университета избрал К. преподавателем русскойистории, и с осени этого года он начал свои лекции, вызвавшие сразуглубокий интерес слушателей. В Киеве, как и в Харькове, около негосоставился кружок лиц, преданных идей народности и намеревавшихсяпроводить эту идею в жизнь. В кружок этот входили П. А. Кулиш, Аф.Маркевич, Н. И. Гулак, В. М. Белозерский, Т. Г. Шевченко. Интересыкиевского кружка не ограничивались, однако, пределами малорусскойнациональности. Члены его, увлеченные романтическим пониманиемнародности, мечтали об общеславянской взаимности, соединяя с последнейпожелания внутреннего прогресса в собственном отечестве. "Взаимностьславянских народов - писал позже об этом кружке К., - в нашемвоображении не ограничивалась уже сферою науки и поэзии, но сталапредставляться в образах, в которых, как нам казалось, она должна былавоплотиться для будущей истории. Помимо нашей воли стал нампредставляться федеративный строй, как самое счастливое течениеобщественной жизни славянских наций... Во всех частях федерациипредполагались одинаковые основные законы и права, равенство веса, мер имонеты, отсутствие таможен и свобода торговли, всеобщее уничтожениекрепостного права и рабства в каком бы то ни было виде, единаяцентральная власть, заведующая сношениями вне союза, войском и флотом,но полная автономия каждой части по отношению к внутренним учреждениям,внутреннему управлению, судопроизводству и народному образованию". Сцелью распространения этих идей дружеский кружок преобразовался вобщество, получившее название Кирилло-Мефодиевского. Панславистскиемечтания юных энтузиастов скоро были оборваны. Студент Петров,подслушавший их беседы, донес на них; они были арестованы весной 1847г., обвинены в государственном преступлении и подвергнуты различнымнаказаниям. К., просидев год в Петропавловской крепости, был "переведенна службу" в Саратов и отдан под надзор местной полиции, причем ему набудущее время воспрещалось как преподавание, так и печатание егопроизведений. Ссылка указала К. настоящие размеры пропасти, лежавшеймежду его идеалами и действительностью, но она не убила в нем ниидеализма, ни энергии и способности к работе. В Саратове он продолжалписать своего "Богдана Хмельницкого", начал новую работу о внутреннембыте московского государства XVI - XVII вв., совершал этнографические экскурсии, собирая песни ипредания, как прежде в Малороссии, знакомился с раскольниками исектантами. В 1855 г. ему дозволен был отпуск в Петербурга, которым онвоспользовался для окончания своего труда о Хмельницком; в 1356 г.отменено было запрещение печатать его сочинения и затем снят с негонадзор. Совершив поездку за границу, К. опять поселился в Саратове, гденаписал "Бунт Стеньки Разина" и принимал участие, в качестведелопроизводителя губернского комитета по улучшению быта крестьян, вподготовке крестьянской реформы. Весною 1859 г. он был приглашенпетербургским университетом занять кафедру русской истории,освободившуюся с выходом в отставку Устрялова. Тяготевшее еще над К.запрещение педагогической деятельности было снято по ходатайствуминистра Е. П. Ковалевского, и в ноябре 1859 г. он открыл свои лекции вуниверситете. Это была пора наиболее интенсивной работы в жизни К. инаибольшей его популярности. Известный уже русской публике, какталантливый писатель, он выступил теперь в качестве профессора,обладающего могучим и оригинальным талантом изложения и проводящегосамостоятельные и новые воззрения на задачи и сущность истории. Этивоззрения находились в тесной связи с теми взглядами, какие выработалисьу него еще в Харькове. Сам К. так формулировал основную идею своихлекций: "Вступая на кафедру, я задался мыслию в своих лекциях выдвинутьна первый план народную жизнь во всех ее частных проявлениях... Русскоегосударство складывалось из частей, которые прежде жили собственноюнезависимою жизнью, и долго после того жизнь частей высказываласьотличными стремлениями в общем государственном строе. Найти и уловитьэти особенности народной жизни частей русского государства составлялодля меня задачу моих занятий историею". Под влиянием этой идеи у К.сложился особый взгляд на историю образования московского государства,резко противоречивший тем воззрениям, какие высказывалисьславянофильской школой и С. М. Соловьевым. Одинаково далекий отмистического преклонения пред народом и от одностороннего увлеченияидеей государственности, К. старался не только вскрыть условия,приведшие к образованию московского государственного строя, но иопределить ближе самый характер этого строя, его отношение кпредшествовавшей ему жизни и его влияние на народные массы.Рассматриваемая с этой точки зрения, история московского государстварисовалась в более мрачных красках, чем в изображениях ее другимиисториками, тем более, что усвоенное К. критическое отношение к ееисточникам очень скоро привело его к мысли о необходимости признатьнедостоверными отдельные блестящие ее эпизоды, считавшиеся до тех порпрочно установленными. Некоторые свои выводы К. излагал и в печати, иони навлекали на него сильные нападения; но в университете его лекциипользовались неслыханным успехом, привлекая массу как студентов, так ипосторонних слушателей. В эту же пору К. был избран членомархеографической комиссии и предпринял издание актов по историиМалороссии XVII в. Подготовляя эти документы к изданию, он начал писатьпо ним ряд монографий, которые должны были в результате составитьисторию Малороссии со времени Хмельницкого; эту работу он продолжал доконца жизни. Кроме того К. принимал участие в некоторых журналах("Русское Слово", "Современник"), печатая в них отрывки своих лекций иисторические статьи. В эту эпоху своей жизни К. стоял довольно близко кпрогрессивным кружкам петербургского университета и журналистики, нополному слиянию его с ними мешало их увлечение экономическими вопросами,тогда как он сохранял романтическое отношение к народности иукраинофильские идеи. Наиболее близким для него органом явиласьучрежденная собравшимися в Петербурге некоторыми из бывших членовКирилло-Мефодиевского общества "Основа", где он поместил ряд статей,посвященных по преимуществу выяснению самостоятельного значениямалорусского племени и полемике с отрицавшими такое значение польскими ивеликорусскими писателями. После вызванного студенческими беспорядками1861 г. закрытия петербургского университета, несколько профессоров, и вчисле их К., устроили (в городской думе) систематические публичныелекции, известные в тогдашней печати под именем вольного или подвижногоуниверситета: К. читал лекций по древней русской истории. Когда проф.Павлов, после публичного чтения о тысячелетии России, был выслан изСПб., комитет по устройству думских лекций решил, в виде протеста,прекратить их. К. отказался подчиниться этому решению, но на следующейего лекции (8 марта 1862 г.) поднятый публикой шум принудил егопрекратить чтение, а дальнейшие лекции были воспрещены администрацией.Выйдя в 1862 г. из состава профессоров петербургского университета.Костомаров уже не мог более вернуться на кафедру, так как егополитическая благонадежность вновь была заподозрена, главным образомвследствие усилий московской "охранительной" печати. В 1863 г. егоприглашал на кафедру киевский университет, в 1864 г. - харьковский, в1869 г. - опять киевский, но К., по указаниям министерства народногопросвещения, должен был отклонить все эти приглашения и ограничитьсяодною литературною деятельностью, которая, с прекращением "Основы",также замкнулась в более тесные рамки. После всех этих тяжелых ударов К.как бы охладел к современности и перестал интересоваться ею,окончательно уйдя в изучение прошлого и в архивные работы. Один задругим появлялись в свет его труды, посвященные крупным вопросам поистории Малороссии, московского государства и Польши. В 1863 г. былинапечатаны "Северорусские народоправства", представлявшие собоюобработку одного из читанных К. в петербургском университете курсов; в1866 г. в "Вестнике Европы" появилось "Смутное время московскогогосударства", затем "Последние годы Речи Посполитой". В начале 70-хгодов К. начал работу "Об историческом значении русского песенногонародного творчества". Вызванный ослаблением зрения перерыв архивныхзанятий в 1872 г. дал К. повод к составлению "Русской истории вжизнеописаниях главнейших ее деятелей". В 1875 г. К. перенес тяжелуюболезнь, сильно подорвавшую его здоровье. В этом же году он женился наАл. Л. Кисель, урожденной Крагельской, которая была его невестой еще доареста его в 1847 г., но после его ссылки вышла замуж за другого. Работыпоследних годов жизни К., при всех их крупных достоинствах, носили насебе, однако, некоторые следы пошатнувшейся силы таланта: в них меньшеобобщений, менее живости в изложении, место блестящих характеристикзаступает иногда сухой перечень фактов, несколько напоминающий манеруСоловьева. В эти годы К. высказывал даже взгляд, что вся задача историкасводится к передаче найденных им в источниках и проверенных фактов. Снеутомимой энергией работал он до самой смерти. Он умер 7 апреля 1885г., после долгой и мучительной болезни. Репутация К., как историка, и при жизни, и по смерти его неоднократноподвергалась сильным нападкам. Его упрекали в поверхностном пользованииисточниками и проистекавших отсюда ошибках, в односторонности взглядов,в партийности. В этих упреках заключается доля истины, весьма, впрочем,небольшая. Неизбежные у всякого ученого мелкие промахи и ошибки, бытьможет, несколько чаще встречаются в сочинениях К., но это легкообъясняется необыкновенным разнообразием его занятий и привычкойполагаться на свою богатую память. В тех немногих случаях, когдапартийность действительно проявлялась у К. - а именно в некоторых трудахего по малорусской истории, - это было лишь естественной реакцией противеще более партийных взглядов, высказывавшихся в литературе с другойстороны. Не всегда, далее, самый материал, над которым работал К., давалему возможность осуществить свои взгляды на задачу историка. Историквнутренней жизни народа по своим научным взглядам и симпатиям, он именнов своих работах, посвященных Малороссии, должен был явитьсяизобразителем внешней истории. Во всяком случае общее значение К. вразвитии русской историографии можно, без всякого преувеличения, назватьгромадным. Им была внесена и настойчиво проводилась во всех его трудахидея народной истории. Сам К. понимал и осуществлял ее главным образом ввиде изучения духовной жизни народа. Позднейшие исследователи раздвинулисодержание этой идеи, но заслуга К. этим не уменьшается. В связи с этоюосновною мыслью работ К. стояла у него другая - о необходимости изученыплеменных особенностей каждой части народа и создания областной истории.Если в современной науке установился несколько иной взгляд на народныйхарактер, отрицающий ту неподвижность, какую приписывал ему К., тоименно работы последнего послужили толчком, в зависимости от которогостало развиваться изучение истории областей. Внося новые и плодотворныеидеи в разработку русской истории, исследуя самостоятельно целый рядвопросов в ее области, К., благодаря особенностям своего таланта,пробуждал, вместе с тем, живой интерес к историческим знаниям и в массепублики. Глубоко вдумываясь, почти вживаясь в изучаемую им старину, онвоспроизводил ее в своих работах такими яркими красками, в такихвыпуклых образах, что она привлекала читателя и неизгладимыми чертамиврезывалась в его ум. В лице К. счастливо соединялись историк-мыслительи художник - и это обеспечило ему не только одно из первых мест в рядурусских историков, но и наибольшую популярность среди читающей публики.См. автобиографическую записку в "Словаре профессоров университета св.Владимира", автобиографию в "Рус. Мысли" (1885, №№ 5 и 6) и болееподробную - "Литературное наследие" (СПб., 1891). Некрологи ивоспоминания: "Киевская Старина" (1885 и 1895,. №4); "Новь" (1885);"Русская Старина", 1885; "Рус. Архив" (1890, №10). Полный список трудов- в "Литературном наследии". Наиболее подробная и беспристрастная оценка- у Пыпина: "История русской этнографии" (т. III). В. М - н.